Анвальдт внимательно слушал. Мок взглянул на часы и открыл уже рот, чтобы попросить Гартнера перейти к сути дела, но тот вовремя предугадал его намерения:
— Да, да, ваше превосходительство, сию минуту я расскажу, кто такие были езиды. Эта таинственная секта, возникшая в двенадцатом веке и существующая до сих пор, почитается сатанистской. Но это сильное упрощение. Да, разумеется, езиды почитают сатану, однако сатану, уже искупающего свои грехи. Но, несмотря на то что он искупает их в аду, он все равно остается всемогущим. Этого бога зла они называют Мелек-Тавуз, представляют его в облике павлина и верят, что он правит миром с помощью шести не то семи ангелов, также изображаемых в виде железных или бронзовых павлинов. Ежели коротко, то религия езидов — это мешанина ислама, христианства, иудаизма и зороастризма, то есть всех религий, представители которых проходили через горы в центре Месопотамии и оставили там крохи своих верований. В обыденной жизни езиды — исключительно спокойный, честный и опрятный народ, что особенно подчеркивает английский путешественник и археолог прошлого века сэр Остин Генри Лейард, народ, который на протяжении веков пытались истребить все — крестоносцы, арабы, турки, курды. Так что пусть вас не удивляет то обстоятельство, что для борьбы против езидов вступали в союз закоренелые и непримиримые враги, например крестоносцы и сарацины. Для всех для них то, что езиды поклоняются воплощению зла, было достаточным оправданием самой безжалостной резни. Езиды отвечали врагам тем же, передавая из поколения в поколение заветы кровной мести. Они до сих пор живут на пограничье Турции и Персии, сохраняя в полной неизменности свои обычаи и странную религию…
— Доктор Гартнер, — не выдержал Мок, — все, что вы рассказываете, чрезвычайно интересно, но скажите, пожалуйста, нам, имеет ли эта давняя история что-либо общее — кроме того, что ее извлек на свет божий Маас, — с нашим делом.
— Да, и очень много общего. — Гартнер обожал сюрпризы. — Но только уточним, господа: на свет Божий хронику эту извлек вовсе не доктор Маас, а некто, кто убил Мариетту фон дер Мальтен. — Гартнер наслаждался удивленными лицами слушателей. — Со всей ответственностью я утверждаю: надпись на стене вагона, в котором нашли ту несчастную девушку, — цитата из этой самой персидской хроники. В переводе она звучит так: «И скорпионы плясали в их чревах». Минутку, сейчас я постараюсь ответить на все вопросы… Но сперва сообщу вам еще одну важную информацию. В одном анонимном источнике конца тринадцатого века, который вышел из-под пера некоего франка, сообщается, что малолетних детей главы езидов Аль-Шауси убил какой-то «германский рыцарь». В Четвертом крестовом походе участвовали всего двое наших соотечественников. Один из них погиб в Константинополе. Вторым был Годфрид фон дер Мальтен. Да, да, господа, предок нашего барона.
Мок поперхнулся кофе, на светлый костюм брызнули черные капли. Анвальдт вздрогнул и ощутил действие гормона, который заставляет волосы на человеческом теле вставать дыбом. Оба они курили, не произнося ни слова. Гартнер, наблюдая за впечатлением, какое он произвел на визитеров, был вне себя от радости, что довольно странно контрастировало с мрачной историей езидов и крестоносцев. Наконец Мок прервал молчание:
— У меня буквально нет слов, чтобы выразить вам благодарность за столь проницательную экспертизу. И я, и мой ассистент — мы оба просто потрясены, тем паче что эта история проливает новый свет на нашу загадку. Но вы позволите, господин директор, задать вам несколько вопросов? При этом мне неизбежно придется раскрыть некоторые тайны следствия, но я уверен, что дальше вас, господин директор, они не пойдут.
— Разумеется. Я слушаю вас.
— Из вашей экспертизы следует, что убийство Мариетты фон дер Мальтен было местью, совершенной спустя несколько столетий. Об этом свидетельствует надпись кровью в вагоне, являющаяся цитатой из никому не известного произведения, которое считалось утраченным. И вот первый вопрос: мог ли профессор Андре, знающий восточные алфавиты и языки, по каким-либо причинам не понять эту цитату? Потому что, если вы исключите такую возможность, остается одно: он сознательно ввел нас в заблуждение.
— Господин криминальдиректор, Андре не понял этой надписи. Это совершенно очевидно. Он прежде всего тюрколог и — насколько мне известно, — кроме турецкого, арабского, сирийского и коптского, никаких других языков не знает. Хроника же Ибн-Сахима написана по-персидски. Попробуйте дать специалисту по древнееврейскому языку — даже самому превосходному — текст на идише, написанный древнееврейскими буквами. Гарантирую вам, он окажется беспомощным, если не знает идиша. Андре знает арабский алфавит, так как до недавнего времени все турецкие тексты писались только арабским алфавитом. А вот персидского он не знает, это я вам говорю совершенно точно как бывший его студент. Он увидел текст, написанный знакомым ему арабским письмом, однако ничего в нем не понял. А поскольку Андре старается всемерно раздувать свой научный авторитет, он попросту придумал перевод с якобы старосирийского. Кстати сказать, придумывать ему не впервой. Однажды он придумал даже какую-то коптскую инскрипцию, на основе которой написал работу на звание доцента…
— Но если именно Маас нашел хронику, — подал голос Анвальдт, — цитата из которой была написана кровью на стене салон-вагона, то выходит, он и есть убийца. Если только кто-то другой, кто раньше сталкивался с этим текстом, по каким-то причинам не подсунул его Маасу. Господин директор, кто-нибудь до Мааса занимался этими тремя переплетенными вместе рукописями?